Александр Блок
Триптих
1
И.Глазунову
Когда я думаю о Блоке,
когда тоскую по нему,
то вспоминаю я не строки,
а мост, пролетку и Неву.

И над ночными голосами
чеканный облик седока -
круги под страшными глазами
и черный очерк сюртука.

Летят навстречу светы, тени,
дробятся звезды в мостовых,
и что-то выше, чем смятенье,
в сплетенье пальцев восковых.<

И, как в загадочном прологе,
чья суть смутна и глубока,
в тумане тают стук пролетки,
булыжник, Блок и облака...
1957
2. Вам, кто руки не подал Блоку
Вам, кто руки не подал Блоку,
затеяв пакостную склоку
вокруг "Двенадцати", вокруг
певца, презревшего наветы,
вам не отмыть уже навеки
от нерукопожатья - рук.

"Упал!" - заквакало болото,
не видя подвига полета,
когда в такую высоту
взлетел, подъятый страшным взрывом,
больной орел последним взмывом
и надломился на лету.

Не поняли, устроив траур,
весьма попахивавший травлей:
"Продался! Свой среди хамья! -
и добавленьем к чмоку в щеку: -
А я руки не подал Блоку!",
и гордый писк: "И я! И я!"

Для мелюзги всегда удача
руки надменной неподача
тому, кто выше мелюзги.
Всегда слепцы кричат: "Продался!"
тому, кто вглядом вдаль продрался,
когда не видно им ни зги.

Горели очи, словно раны,
сквозь петербургские бураны,
и сам он был полусожжен,
но и тогда Россию пел он,
когда давил ресницы пепел
от книг, сожженных мятежом.

Художник, в час великой пробы
не опустись до мелкой злобы,
не стань Отечеству чужой.
Да, эмиграция есть драма,
но в жизни нет срамнее срама,
чем эмигрировать душой.

Поэт - политик поневоле.
Он тот, кто подал руку боли,
он тот, кто понял голос голи,
вложив его в свои уста,
и там, где огнь гудит, развихрясь,
где людям видится Антихрист,
он видит все-таки Христа.

И в снах всех угнетенных наций
идут те самые двенадцать,
и кто-то, видимый едва,
и Блок идет в метельной качке,
и на руках - той самой Катьки
простреленная голова.

Эй вы, замкнувшиеся глухо
скопцы и эмигранты духа,
мне, вашим страхам вопреки,
возмездья блоковские снятся.
Когда я напишу "Двенадцать",
не подавайте мне руки!
1970
3. Улицы
Блок сделал улицу соавтором.
Он стал подглядчиком-пророком,
бродя сквозь взгляды косоватые
в предвидении одиноком.

Блок сделал улицу любовницей,
где за торговыми рядами
краснофонарный дом любой - лицей,
преподающий состраданье.

И даже Люба Менделеева
и роковая Карменсита
искали по ночам во мгле его,
ревнуя к улице сердито.

А улица всегда изменщица,
любительница финок, ломов.
Она вовеки не излечится
от мятежей и от погромов.

Когда в себя впустил он улицу,
ей дав права и полномочья,
она, ликуя, как ликуется,
разодрала поэта в клочья.
2003